ТАМА, ГДЕ ЗАМА

Зама проснулся в холодном поту. Было три часа ночи. Весь взъерошенный, он приподнялся на кровати и сел.

Яркое сновидение, которое только что он смотрел, продолжало стоять перед глазами. Но нет, ничего страшного во сне он не видел. Он просто сидел один в темной кухне Игорька. В руке он держал телефонную трубку, шнур от которой тянулся к таксофону, почему-то висящему над раковиной. Но даже не вид этого странного таксофона в замершей и мрачной кухне пугал Заму. Весь ужас был в голосе, который доносился из трубки. Это был голос Козловой. Из своего сна Зама помнил только последний эпизод, который начинался с момента, когда Зама сидел и слушал, что ему говорит Козлова.

- О чем ты хотел со мной поговорить? - шипела Оля в трубку.

- Как так? - растерянно оправдывался Зама. - Ведь это не я, а ты хотела со мной поговорить.

- Не правда, не правда, все ты врешь! - доносился козловский голос. - У меня двуполостное проектирование...

Зама не понял, но переспрашивать не стал. Он еще пытался что-то доказать:

- Нет, это ты хотела со мной поговорить, - продолжал утверждать он. - Ты все время об этом напоминала. И через Леху передавала.

- Через какого Леху? - удивленно переспросила Козлова.

- Как через какого?.. - Зама опешил.

- Так через какого?

- Через Лелика, ну, не придуривайся.

- А я дура, - томно сказала Козлова.

- Да нет, ты не дура, - попытался Зама сменить тему. - Ты умная женщина, сильная. Вот только странная немножко.

- Нет, я дура! - грубо повторила Ольга. - Так о чем ты хотел со мной поговорить? Я не забыла, ха-ха!

- Да не хотел я, это ты хотела, - сопротивлялся Зама.

- Я знаю, - после паузы произнесла Козлова, - ты мне позвонил, чтобы что-то от меня услышать.

- Да это ты мне звонила!!! - взорвался Антон.

- Так вот, - не обращая внимания, продолжала Ольга. - Ты хотел, и ты это услышишь.

И, действительно, Зама услышал такое!.. Я не смогу довести это до читателя, потому что о том, что сказала Козлова в тот раз по телефону Заме, знали только она и он. Я могу только сказать, что это было нечто ужасное. Вы, конечно, скажете, что я могла бы спросить об этом у самой Козловой. Но беда в том, что она и сама не знает этого, потому что все это приснилось Заме.

Но он еще не знал, что спит, поэтому он в ужасе отбросил от себя трубку. Она с грохотом ударилась о раковину и повисла на шнуре. Из трубки раздавался смех Козловой. Зама встал на дрожащие ноги сделал шаг к таксофону, чтобы повесить трубку на рычаг и прекратить этот жуткий хохот, но у входа в кухню заскрипел пол под ногами.

Зама посмотрел в дверной проход и увидел Протеза. Это показалось ему почему-то так страшно, что он заорал и... проснулся. Теперь он сидел на кровати и прокручивал мысленно свой сон. Когда он дошел в своих воспоминаниях до того эпизода, как Козлова ему сказала нечто, ему стало нехорошо. Он медленно встал и, пошатываясь, направился в туалет, где тут же свистнул снегурочке.

Прополоскав в ванной рот, Зама вернулся к себе в комнату. Он лег в постель и попытался заснуть. Сон к нему не шел. Зама полежал минут пятнадцать, встал, включил свет и загрузил компьютер. В следующий момент он уже “бегал” по лабиринтам и стрелял кому-то в спину.

* * *

Зама играл очень долго. Уже небо стало вместо черного серым, а Зама все играл. Он настолько въехал в игру, что не замечал ничего, что его окружало. У него было ощущение, что он находится в виртуальной реальности, словно компьютерный дисплей стал вогнутым и засосал в себя Заму. (Я признаюсь, что это Заме на самом-то деле только казалось. Это называется “доигрался”).

Гоняясь за противником, Антон в какой-то миг понял, что гоняется за Левицким. Он не имел ничего против Лехи, но откуда-то знал, что обязательно должен его нагнать, лучше даже взять живым. (Я уже упоминала, что ему привиделась виртуальная реальность).

Леха был очень ловким и быстрым. Периодически он останавливался, оборачивался и злорадно ухмылялся или показывал язык, а иногда даже “фак”. И при этом смеялся компьютерным голосом. Зама специально поставил динамики справа и слева от себя, и теперь звуки, доносящиеся из них, просто оглушали его, создавая эффект присутствия. Ему казалось, что от глумливого смеха Лехи никуда не деться. Поймать противника теперь казалось Заме делом жизни и смерти, но тот был неуловим.

Зама стрелял уже из всего имеющегося у него в арсенале оружия, пока не кончились боеприпасы, но Левицкому было хоть бы хны. Он в очередной раз остановился, демонстративно медленно развернулся и хамским голосом произнес:

- Ха! Тебе меня не поймать! И знаешь, почему? Да все потому, что... Ну, тебе Ольга уже сказала.

После этого Левицкий захихикал и помчался прочь. За время его остановки Зама попытался подобраться поближе, но у него почему-то не вышло. Надо сказать, что Леха ему виделся не в образе маленького компьютерного человечка, а вполне нормального своего роста. Но ничего уже не удивляло Заму. Небо за окном все светлело, но он видел только полумрак лабиринтов, в конце которых находился источник его бед.

Зама проверил, не появились ли у него новые боеприпасы. К своему изумлению он заметил бомбочку, которая вообще-то в этой игре никогда не присутствовала. Где-то в подсознании Заме открылось, что эта бомбочка имеет огромную разрушительную силу, и что она дана ему на тот случай, когда будет безвыходное положение, чтобы подорвать Леху, а заодно и себя. “Что ж, быть может, это моя последняя битва”, - горько подумал Антон.

- Очень может быть! - весело подтвердил Левицкий, сделав очередную остановку. - Очень.

Леха достал пачку “L&M”, вытащил сигарету, зажигалку и прикурил. Зама аж задохнулся от подобной наглости. Он хотел что-то сказать Лехе, но пока подбирал подходящие слова, Левицкий сделал долгую затяжку, по-старчески закашлялся и, хитро посмотрев на Заму, сказал:

- Компьютеры мои...

Зама снова не смог ни на йоту уменьшить расстояние между ними, но не терял надежды. Леха тем временем снова побежал этакой трусцой, как обычно бегают по улицам мужики в спортивных штанах и майках (я уж не знаю, может, вам не доводилось их видеть, но мне повезло), при этом Левицкий ухитрялся курить на бегу. Докурив, он бросил бычок в кучу чего-то; Зама не успел разглядеть это, потому что куча тут же вспыхнула. Антон подбежал и принялся тушить огонь, затаптывая его ногами; он еще осознавал, что находится какой-то частью в своей комнате. Когда огонь почти был потушен, Зама увидел, что он в домашних тапках, от которых почти ничего не осталось. Замулин дотушил костер и продолжил преследование, но вдруг увидел такое, что заставило его на миг остановиться.

За время тушения огня Левицкий преобразовался в огромного эмбриона и продолжал убегать в таком виде. Может, это был и не Левицкий, а настоящий эмбрион, Зама разбираться не стал. Зародыш был гораздо медленнее, чем Леха, он неуклюже ковылял на складчатых толстых ножонках, постепенно увеличиваясь в размерах. Зама обрадованно заметил, что расстояние быстро сокращается, но эта короткая радость сменилась ужасом перед этим эмбрионищем. “Что же я с такой тушей делать-то смогу?” - испуганно подумал Зама и остановился. Но эмбрион, похоже, тоже понял свое преимущество и тоже остановился. Он повернулся к Антону и бессмысленным взглядом окинул его. Это отсутствие какого-либо разума в глазах неприятно поразило Заму. (Поэтому выражение “эмбрион понял”, наверное, здесь неуместно. Я запоздало приношу свои извинения. Но ведь почему-то же зародыш остановился!..)

Тем временем эмбрион сделал шаг в сторону Замулина. “Ой, мамочки”, - пронеслось в голове Антона, и он на шаг отступил. Гнусный же зародыш скроил на своем сморщенном личике некое подобие кривой усмешки, произнес “агу” и сделал еще пару шажков кривыми ножками.

“Где-то я видел его”, - пришла Заме в голову нелепая мысль. Но потом он вспомнил, что это жуткое создание похоже на новогодний подарок Лехе от Ольги. “Фу, да он, кажется, пластмассовый”, - брезгливо подумал Антон, продолжая пятиться от зародыша. Что хуже - живой или пластмассовый, - Зама понять не мог. Да и какая разница?..

Эмбрион все учащал шажки, настигая Заму. Тяжело переваливаясь с ножки на ножку (а может, с ножищи на ножищу, ведь он был уже намного больше, чем Зама), он изобразил нечто напоминающее бег. Антон слышал гулкие звуки:

- Туп, туп, туп, туп.

Эти звуки становились все громче, а за спиной у Замы почему-то оказалась стена. И справа, и слева - тоже. Выхода не было. Мысли стремительно проносились в Заминой голове, но все очень глупые, вернее, не подходящие к ситуации. Ему надо было найти спасение, а он думал: “Ножки на шарнирах... Значит, пластмассовый. А глазенки-то не моргают... Какая гадость. И большая, причем...”

Зародыш остановился в десяти Заминых шагах от него. Он наклонил лысую головенку и застыл, словно раздумывая. Заме казалось, что еще секунда - и зародыш бросится на него. А вот, что будет дальше, Зама представить не мог. Воображение отказывалось что-либо изображать.

И вдруг Антон вспомнил про свой последний боеприпас. Дрожащей рукой он вытащил бомбочку из кармана. (Все компьютерные фишки, как видите, материализовались и преобразились, но Зама уже совсем забыл, откуда это все взялось. Он потерял счет времени и ориентацию в пространстве).

Зама гордо поднял голову. Глаза его светились решимостью. Он бросал в лицо эмбриону жестокие слова:

- Сейчас ты у меня получишь, ублюдок! Вот уж про кого сказано: “жертва аборта”! Окинь мир прощальным взглядом. Сейчас произойдет такой аборт, какого еще не знала история человечества!!! Ха-ха-ха!! - С этими словами Зама что есть силы швырнул бомбочку под ноги уроду. Тот тупо проследил взглядом за траекторией полета. Зама зажмурился и заткнул уши руками. Но в следующие секунды он понял, что ничего не произошло.

Антон приоткрыл один глаз и взглянул на эмбриона. Тот нагнулся и непослушными пальцами захватил бомбочку. Затем он устремил тупой взгляд на Заму, глаза его излучали жестокость и решительность. Это было первым проблеском сознания в его стеклянных глазах. “Ну, все, конец!” - мелькнуло в голове у Замулина, и в тот же миг неожиданно громыхнул взрыв. Зама не успел закрыть глаза и поэтому видел, как эмбриона буквально разнесло на кусочки. Зама созерцал все происходящее словно во время замедленной съемки, поэтому четко различал все детали. Один из кусков эмбриона оказался его головой. Эта голова летела со страшной силой в сторону Антона...

* * *

Зама очнулся в своей комнате. Его скрюченное тело неудобно сидело на стуле, руки плетьми свисали до самого пола, а голова покоилась на клавиатуре прямо перед включенным дисплеем. На экране синела “нортонская” таблица, тихонько гудел процессор.

“Значит, я заснул пред компьютером, - пытался собраться с мыслями Зама. - Но когда я вышел из игры и оказался в “Нортоне”?.. Я ведь точно начал играть! А может, и не начал, теперь уже не узнать... Тьфу, ну какая же все-таки гнусь!”

Все тело Замы ломило от долгого нахождения в очень неудобной позе, болела голова и щипало глаза. Антон выключил машину и плюхнулся в кровать. “Если еще сегодня во сне я увижу нечто подобное, то прямо отсюда меня можно будет отправить в дурдом”, - подумал невесело он, смыкая веки. Сон тут же набросился на него со всей яростью; Зама успел почувствовать это вхождение в сон. Тут же он услышал множество голосов, со стереофоническим эффектом нашептывающих ему в уши: “Дур-дом, дур-дом, бом-бом...” От этого ничего хорошего ждать не приходилось, и Зама напрягся изо всех сил и попытался закричать “На помощь!”. Крик у него, конечно, не удался, но зато получилось вырваться из цепких лап нового сновидения. “Вот черт! - подумалось Заме. - Что же делать?.. Попробую-ка я спать со включенным светом”.

За окном было уже почти светло, но пасмурное небо не навевало хорошего настроения, поэтому Замулин предпочел включить свет. Он встал и зажег настольную лампу. Но этот неяркий свет под плафоном не успокоил его, потому что в углах комнаты тут же появились причудливые тени, которые были совсем не страшными и даже знакомыми, но изнуренный Зама сразу почувствовал легкий холодок на спине от вида этих теней. Антон погасил лампу и в конце концов включил общий свет, желтый и веселый. После этого он снова улегся в постель и осторожно попытался заснуть.

* * *

Зама проснулся в два часа дня совершенно разбитым. Ему больше не хотелось спать, но вставать тоже не хотелось. И вообще не хотелось ничего. Единственным желанием было нажраться до чертиков. “Что-то там Леха говорил вчера про прощальную тусовку?” - вспомнилось Заме. Он в раздумье набрал телефон Левицкого. Пока на том конце провода раздавались призывные гудки, Зама вспомнил свой сон про Леху. Ему стало как-то не по себе и почему-то совсем не хотелось слышать Лехин голос. Пока тот не подошел, Антон успел повесить трубку. “Я лучше попозже позвоню, когда забудется”, - решил Зама.

Что-то еще не давало ему покоя, но он никак не мог понять, что именно. Он блуждал взглядом по комнате, и вдруг взгляд задержался на какой-то видеокассете, которая лежала на столе. Кассета сыграла роль катализатора, и Зама наконец вспомнил то, что хотел.

- Черт! Я же обещал Игорьку поехать с ним на Горбушку. Сегодня же суббота! Он с утра работает, “с ранья”, как он обычно говорит... Мы договорились встретиться в двенадцать часов на “Багратионовской”... Вот черт!

Зама был очень раздосадован на себя за оплошность. И как можно было так проспать?.. К этим мыслям примешалось воспоминание о кошмаре, который посещал его ночью; Зама подумал о том моменте, когда Игорек вошел в собственную кухню. “Мне стало страшно, и я проснулся... А перед этим я еще закричал, - восстанавливал Зама события. - А почему, интересно, мне стало так страшно? Что было в Игорьке такого, что могло так испугать?..” Этот вопрос очень загрузил Антона, он пытался придумать объяснение и не мог.

Когда он прервал рассуждения и взглянул на часы, было уже почти три часа. Антон заставил себя подняться с кровати и одеться. Но после этого он снова уселся на постель и принялся думать. “А что, если Ольга сказала во сне правду? То есть вдруг это так и есть по-настоящему? Что же тогда делать?.. Надо будет сказать ей об этом и проверить реакцию. Она же не говорила еще на самом деле... Как же она удивится!!!” Но тут Зама вконец запутался и усилием воли перенес мысли на другое.

* * *

Тем временем Игорь бродил по Горбушке, приценяясь к компакт-дискам. Но в голове были совсем иные думы. Нечто странное произошло этой ночью, и это очень занимало Игоря. Вернее, волновало.

Дело в том, что в три часа ночи он проснулся и пошел в туалет, но не успев войти туда, увидел, что в темной кухне кто-то сидит. Удивленный, Игорь попытался рассмотреть сидящего, но тот встал на полусогнутые ноги и, сделав шаг, скрылся из поля зрения. Протез, не включая света, на цыпочках пошел к кухне. Войдя в нее, он к изумлению своему увидел Заму, остановившегося на пути к раковине. Вид у его друга был очень испуганный. Когда Зама увидел Игоря, он страшно заорал и... исчез.

Протез простоял минуты три, полностью шокированный, потом подошел к столу и сел на стул, на котором до этого он видел Заму. (Правда, он очень сомневался, что видел своего друга наяву). Посидев немного, Игорь развернулся на стуле и посмотрел в сторону раковины. Ему почему-то показалось, что над нею висит таксофон. Пэрес вскочил и, протерев глаза, снова уставился на место над раковиной, но таксофона не было. “Какой ужас, - подумал Игорь. - Меня глючит... Как я завтра поведу поезд? Мне же с ранья...”

Он вышел из кухни, включил в ней свет и вернулся. “Какие странные галлюцинации у меня, - подумалось Пэресу. - И без причины совсем... Что-то тут не так”. Но что именно, он не знал. И вот, бродя по рынку, он все думал об этом, и думал...

В таких размышлениях Игорь добрался до места, где продавали технику. Он шел и бездумно скользил взглядом по магнитофонам. “Так, у Женьки почти такой же, только этот чуток покруче”, - машинально отметил он, проходя мимо “Панасоника”.

“Ой, чего ж это я сюда забрался? - вдруг опомнился Пэрес. - Мне же диски нужны были!”

Игорь повернул обратно. На нужном месте он наконец выбрал себе пять дисков, и, пополнив свою пачку “L&M”а стрелянными сигаретами, ушел с Горбушки...

(не закончено)

Зима 1997 года